![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
3apa3aТолько что поставил жирную точку.
Благогуев, вот вам меч!
Так выглядит :
В заключение, мы не могли не прокомментировать размышления Андре Жида в предисловии, которое он написал для своего перевода первого акта Гамлета.
В них он говорит о переводах, которые являются "настолько добросовестными и точными", что они становятся непонятными из-за их "буквальности" и поэтому требуют переписывания. Поэтому Андре Жиде советует переводчикам переводить "не слова, а предложения", чтобы передать смысл, не теряя при этом мысли и эмоции, выраженные автором. Это может быть сделано только путем "постоянного жульничества", очень сильно удаляющего оригинал от перевода. Конечным условием автор ставит знание переводчиком всех ресурсов родного языка, то есть того, на который он переводит и владение словом на уровне профессионального писателя.
Применяя нашу терминологии к данному совету, мы можем определить ряд ключевых слов.
Давайте пройдемся по этим терминам один за другим.
1. Мы против того, чтобы ставить знак равенства между буквальным переводом и добросовестной точностью. Здесь мы подспудно задаём ложный вопрос: следует ли переводить буквально или вольно? Благодаря всем предыдущим страницам мы считаем, что уже ответили на этот вопрос.
Выбор делается не между дословным и вольным переводом, а между точным и неточным переводом. Благодаря сравнительной стилистике мы утверждаем, что следует отступать от буквальности только для того, чтобы перевод соответствовал требованиям того языка, на который он делается. Другими словами, непрямой перевод должен практиковаться только при наличии веских оснований и в четко определенных пределах. Можно и нужно применять буквальный перевод, если только этот процесс не насилует целевой язык. От дословного перевода отходят только из структурных или металингвистических соображений при сохранности смысла во всех случаях.
2. Во-вторых, хотя тот постулат, что нужно переводить не отдельные слова, а фразы верен, из него не следует, что разбивка высказывания должна совпадать с построением этих фраз. Сама фраза представляет собой сообщение, которое необходимо проанализировать, за исключением исключительных случаев, когда оно переводится как единое целое. Мы постарались выделить понятие единицы перевода, являющееся результатом скрупулёзного анализа сообщения. Мы видели, что очень часто эта единица не сводится к слову, но она, за редким исключением, совсем не достигает величины фразы.
3. Жульничество, о котором говорит Жид, также является ложной проблемой, если признать, что переход от ЯО к ЯП требует использования определенных приёмов, являющихся законными в силу того, что они учитывают особенности двух языков. Мы показали, например, что модуляция, неявно распознаваемая словарями на лексическом уровне, может быть расширена до сообщения, где она является вполне контролируемым и полностью оправданным приёмом перевода.
4. Совет переводчику отходить от буквальности, не определяя границы отхода таит в себе опасность. Нужно определить ту маржу, которую можно доверить переводчику, что мы попытались сделать, говоря о случаях непрямого перевода. Из семи приёмов перевода четыре обосновывают необходимость отдаления от буквализма. Сам факт установления таких границ предотвратит слепое приложение предписания Андре Жида.
5. Хотя мы соглашаемся с Жидом, что переводчик должен (а) хорошо знать язык оригинала и (б) хорошо владеть языком перевода (который в принципе должен быть его родным языком), нельзя ожидать, что все переводчики будут мэтрами писательского дела. Скажем так, точное знание обоих языков, подкрепленное правильным стилем, уже позволяет избежать большинства ошибок, которые все еще встречаются в слишком большом числе переводов. Можно очень далеко продвинуться в знании языка, не будучи великим писателем, а можно быть одновременно хорошим писателем и плохим переводчиком. И тут опять, похоже, мы имеем дело с неверно поставленной проблемой.
Мы видим, что наши заботы очень близки к тому, что занимало Андре Жида, но мы не можем согласиться с ним в выборе средств. Там, где он полагается в основном на вдохновение и искусство, мы предпочитаем, по крайней мере, для начала, использование продуманных приёмов перевода, основанных на методическом сравнении ресурсов двух языков.
Нам представляется, что в случае с французским и английским языками сравнительная стилистика должна руководствоваться определенными фундаментальными различиями:
С одной стороны, противопоставлением структур этих языков, часто являющихся сервитутами, их взаимодействием, а также разницей в образе мышления, что иногда является причиной, а порой и следствием структурных различий.
С другой стороны, противопоставлением плана реальности и восприятия. Этот последний, которому мы обязаны Мальблану, оказался особенно плодовитым. Оно позволило нам объяснить большое число расхождений между английским и французским языками, констатированных нами.
Благогуев, вот вам меч!
Так выглядит :
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В заключение, мы не могли не прокомментировать размышления Андре Жида в предисловии, которое он написал для своего перевода первого акта Гамлета.
В них он говорит о переводах, которые являются "настолько добросовестными и точными", что они становятся непонятными из-за их "буквальности" и поэтому требуют переписывания. Поэтому Андре Жиде советует переводчикам переводить "не слова, а предложения", чтобы передать смысл, не теряя при этом мысли и эмоции, выраженные автором. Это может быть сделано только путем "постоянного жульничества", очень сильно удаляющего оригинал от перевода. Конечным условием автор ставит знание переводчиком всех ресурсов родного языка, то есть того, на который он переводит и владение словом на уровне профессионального писателя.
Применяя нашу терминологии к данному совету, мы можем определить ряд ключевых слов.
- "добросовестный и точный" перевод Жид приравнивает к "буквальному".
- фразы у него служат обрамлением перевода
- "жульничество" позволяет обойти сложности текста
- автор советует не пользоваться дословным переводом
- Андре Жид повысил переводчика в звании до творца в литературной области.
Давайте пройдемся по этим терминам один за другим.
1. Мы против того, чтобы ставить знак равенства между буквальным переводом и добросовестной точностью. Здесь мы подспудно задаём ложный вопрос: следует ли переводить буквально или вольно? Благодаря всем предыдущим страницам мы считаем, что уже ответили на этот вопрос.
Выбор делается не между дословным и вольным переводом, а между точным и неточным переводом. Благодаря сравнительной стилистике мы утверждаем, что следует отступать от буквальности только для того, чтобы перевод соответствовал требованиям того языка, на который он делается. Другими словами, непрямой перевод должен практиковаться только при наличии веских оснований и в четко определенных пределах. Можно и нужно применять буквальный перевод, если только этот процесс не насилует целевой язык. От дословного перевода отходят только из структурных или металингвистических соображений при сохранности смысла во всех случаях.
2. Во-вторых, хотя тот постулат, что нужно переводить не отдельные слова, а фразы верен, из него не следует, что разбивка высказывания должна совпадать с построением этих фраз. Сама фраза представляет собой сообщение, которое необходимо проанализировать, за исключением исключительных случаев, когда оно переводится как единое целое. Мы постарались выделить понятие единицы перевода, являющееся результатом скрупулёзного анализа сообщения. Мы видели, что очень часто эта единица не сводится к слову, но она, за редким исключением, совсем не достигает величины фразы.
3. Жульничество, о котором говорит Жид, также является ложной проблемой, если признать, что переход от ЯО к ЯП требует использования определенных приёмов, являющихся законными в силу того, что они учитывают особенности двух языков. Мы показали, например, что модуляция, неявно распознаваемая словарями на лексическом уровне, может быть расширена до сообщения, где она является вполне контролируемым и полностью оправданным приёмом перевода.
4. Совет переводчику отходить от буквальности, не определяя границы отхода таит в себе опасность. Нужно определить ту маржу, которую можно доверить переводчику, что мы попытались сделать, говоря о случаях непрямого перевода. Из семи приёмов перевода четыре обосновывают необходимость отдаления от буквализма. Сам факт установления таких границ предотвратит слепое приложение предписания Андре Жида.
5. Хотя мы соглашаемся с Жидом, что переводчик должен (а) хорошо знать язык оригинала и (б) хорошо владеть языком перевода (который в принципе должен быть его родным языком), нельзя ожидать, что все переводчики будут мэтрами писательского дела. Скажем так, точное знание обоих языков, подкрепленное правильным стилем, уже позволяет избежать большинства ошибок, которые все еще встречаются в слишком большом числе переводов. Можно очень далеко продвинуться в знании языка, не будучи великим писателем, а можно быть одновременно хорошим писателем и плохим переводчиком. И тут опять, похоже, мы имеем дело с неверно поставленной проблемой.
Мы видим, что наши заботы очень близки к тому, что занимало Андре Жида, но мы не можем согласиться с ним в выборе средств. Там, где он полагается в основном на вдохновение и искусство, мы предпочитаем, по крайней мере, для начала, использование продуманных приёмов перевода, основанных на методическом сравнении ресурсов двух языков.
Нам представляется, что в случае с французским и английским языками сравнительная стилистика должна руководствоваться определенными фундаментальными различиями:
С одной стороны, противопоставлением структур этих языков, часто являющихся сервитутами, их взаимодействием, а также разницей в образе мышления, что иногда является причиной, а порой и следствием структурных различий.
С другой стороны, противопоставлением плана реальности и восприятия. Этот последний, которому мы обязаны Мальблану, оказался особенно плодовитым. Оно позволило нам объяснить большое число расхождений между английским и французским языками, констатированных нами.
Tags: